Сергей Удовик

издатель, писатель, журналист, фотограф, аналитик

Об обретении государства,

или О зеркале и ауре нации

Автор: Сергей УДОВИК
 


Может быть, это национальная идея, которую необходимо сформулировать в лучших материалистических традициях: четко, лаконично, ясно и доступно. Может быть, язык? А может быть, это происки вражеских сил мешали и мешают ее обрести на протяжении столетий, и вот если бы они не давили нас, то мы бы так развернулись!

В чем же выражается этот дух нации, который придает силу в «годину» невзгод, помогает устоять в печали, служит неиссякаемым источником творческих сил и оптимизма, охраняет нацию в ее созидательном развитии?

Где та мечта, объединяющая нацию?

ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

Многие столетия лучшие представители украинской нации стремились выдвинуть национальную идею и объединить вокруг неё людей, но терпели поражение.

Мы объясняем это тем, что ей не дали выкристаллизоваться окружающие страны, которые огнем и мечом порабощали наш народ, лишая его независимости. Но так ли это? А была ли это неистребимая тяга к независимости или мы наблюдали нечто иное, очень близкое по форме. И чтобы понять суть нашего государства, я предлагаю совершить экскурс в историю и взглянуть на полученное нами наследие.

М. Грушевский отмечает, что в ХI—ХIII веках территория современной Украины испытывала в основном ориенталистское и византийское культурное влияние, и лишь с ХIII века начала ощущать влияние западное.

В ХI веке наша старорусская культура находилась более-менее в равном положении с центральной Европой по отношению к культурам антично-христианской и ориенталистской, уступая в определенной мере в литературной и научной работе из-за ограниченности доступа к первоисточникам на латинском языке, но выигрывая за счет более широкого распространения достижений «книжного меньшинства» среди «некнижного большинства».

После татаро-монгольского нашествия и подчинения большинства княжеств монгольскому хану, дальнейшее развитие культуры наблюдается лишь на западных землях, более подверженных римскому влиянию, и менее зависимых от Золотой Орды. В результате, как пишет М. Грушевский, «западно-славянские земли, которые перед этим, по крайней мере некоторые (как Польша), стояли в культурном развитии за Русью, становятся теперь перед ней — потому что раньше стали ученикам Запада…» Таким образом, Запад начал оказывать на нас влияние не напрямую, а опосредованно, через Польшу.

Этот процесс усугублялся тем, что Среднее Поднепровье потеряло княжеско-дружинный политический строй, вместе с ним лишилось почвы боярство, богатое мещанство, а затем и духовенство — т.е. именно те слои, которые и поддерживали культурное развитие. Дольше всего продержалась древнерусская княжеская политическая система в Западной Украине — в Галицко-Волынском княжестве, но и там, с прекращением княжеской династии в ХIV веке, она разрушилась и уступила место под натиском Польши и Литвы польской шляхте и немецкому бюргерству. Только отдельные представители элиты, как, например, князь Острожский, становились на защиту древних традиций.

Наиболее пагубное влияние на разрушение элитарного слоя украинских земель оказало владычество Польши. Лишь те остатки старорусской культуры, которые успели проникнуть в нижние слои населения и закрепиться в них, благодаря подвижничеству лучших выходцев из народных масс и низшего духовенства, позволили сохраниться, как отметил Грушевский, тому тощему и бедному ручейку, по которому совершенно неверно оценивать величие старорусской культуры, тем более сравнивать эти остатки с польско-немецкой цивилизацией, привнесенной на Русь в ХIV веке. В гораздо большей степени наследие Древней Руси, хоть это и неприятно осознавать определенной части населения Украины, сохранилось именно в России, чему способствовал ряд обстоятельств.

Во-первых, княжеские фамилии к ХIII веку были укоренены в родовых городах — Суздале, Владимире и т.д. Киевский стол не имел из-за своей всерусской значимости своих удельных князей, обладание им было делом престижа и обычно на Киевский стол князья садились не по праву наследования и старшинства, а по праву силы и значимости на соответствующем историческом этапе. После нашествия монголо-татар Киев с 1243 года находился под патронатом Суздальского князя Ярослава.

Однако Ярославу, а затем и его сыну Даниилу хватало проблем и без Киева, поэтому Киев фактически жил своей неторопливой жизнью. Бурные европейские события ХIII—ХV веков мало «зачіпали» его, собственная история приучала к мысли, что проще откупиться, чем воевать. Киевская община состояла в непосредственных отношениях с татарами, так что история самоуправления городом Киевом как минимум на 250 лет старше, чем принято считать, отталкиваясь от Магдебурского права, предоставленного Киеву в ХV веке. То же самое можно сказать не только о Киевщине, но и о Переяславщине, земли которой распались на отдельные городские общины. В Черниговщине княжеские династии просуществовали ненамного дольше из-за дробления волостей и обмельчания княжеской элиты.

Во-вторых, в результате активной экспансии Польши, особенно после возникновения Речи Посполитой, последние представители русских княжеских фамилий или ополячились и приняли католичество, или эмигрировали в Московию, которая и стала оплотом русской культуры и православного церковного обряда, тем самым небезосновательно присвоив себе миссионерскую роль.

Однако, находясь в окружении государств, проводивших крайне агрессивную политику, и стремясь сохранить свою самоидентичность, в основу которой была положена древнерусская культура, Московия выработала своеобразную политическую традицию, и надо признать, в тех условиях единственно правильную. Она крайне жестко относилась к тем представителям других народов, которые посягали на православие, попутно интегрируя его в иерархическую структуру властной вертикали, тем самым искажая дух православия византийского толка. Во-вторых, укоренился принцип «своих и чужих», а с последними следовало поступать жестоко, и, в третьих, законсервировав развитие религиозных идей, вследствие чего православная церковь получила название ортодоксальной, московское государство значительно затормозило развитие культурного процесса.

И только объединение с украинскими землями и сохранившимися здесь в низовом слое культурными традициями послужило толчком для мощного развития культурных традиций на русской почве — своего рода ренессанс, наиболее ярко проявившийся в ХVIII веке. В этом главная причина, почему многие выходцы из Украины активно влились в этот процесс создания единого мощного государства.

Могло ли возникнуть независимое государство на территориях современной Украины в период с ХIV века до первой половины ХХ века? — Не могло. И причина этому — отнюдь не в экспансии других держав, тем более, что эти процессы носили общий характер. И Франция, и Англия, и Польша, и многие княжества Европы находились в постоянной вражде и борьбе за свою самоидентичность. И именно те государства выстаивали и побеждали, которые сохранили свою элиту — княжеские и королевские фамилии — именно они оказались самыми жизнестойкими, благодаря своей исторической приемственности, харизматичности и легитимности элит, освященных древними традициями и церковью.

В Украине же постоянно происходил процесс разрыва элит.

Сформировавшаяся в ХVI— ХVII веках на Запорожских землях новая элита не была легитимной, хотя основу организации Запорожской Сечи закладывали прежде всего не беглые крестьяне, а мелкопоместное дворянство и отдельные представители княжеских фамилий, бежавших на Сечь в результате внутриусобиц в Московском государстве. Поэтому так важно было новой формирующейся элите опереться на вековые традиции, но у казачьей верхушки на этот счет существовали диаметральные мнения — аналог современной многовекторности.

И лишь Б. Хмельницкий понимал, в большей мере интуитивно, что надо опираться на традиции Древней Руси, начиная от «святого равноапостольного князя Владимира Киевского, святым крещением Русь просветившего», призывая жителей Украины и казаков брать за пример «оных древних Руссов, предков наших», вопрошая, «кто может возбранити в деятельности воинской и уменьшити отваги рыцарской?»

Но как хорошо известно из истории, эти идеи не получили развития и на украинских землях стала укореняться идеология — к «кому притулитися», конформистская мещанская и селянская идеология — главное, чтобы наши права «не зачипали», а государь был справедливый и как можно меньше вникал в местные взаимоотношения. Наиболее перспективным выходом из кризиса государственности выглядела попытка Мазепы войти под патронат шведского короля Карла ХII. Швеция была уж больно далеко, что уже создавало условия для построения независимого государства. Однако эта идея нашла крайне слабый отзвук в сердцах козачьей старшины в силу двух причин: из-за отсутствия элиты, обладавшей опытом государственного строительства, и в силу боязни возложить на себя ответственность за судьбу государства. Ведь куда проще жаловаться и обвинять кого-то в том, что этот кто-то мешает, чем принять ответственность на себя и сделать решительный шаг. Это чувство ответственности за судьбу страны выветрилось с территории украинских земель. Все большее распространение получала мещанская и обывательская идеология, блестяще сформулированная в фразе: «моя хата скраю, я нічого не знаю», а также сопутствующие ей: «не з’їм, то хоч понадкусую», «сам не гам і другому не дам».

Тем более, зачем было бороться за какую-то независимость, если население центральной части Украины вполне комфортно чувствовало себя в пределах Гетманата и в городах с Магдебурским правом, поэтому никто не пытался защищать Запорожскую Сечь от войск Екатерины II. Земель хватало, не хватало переселенцев. Жители Гетманата пользовались такими привилегиями, которые и не снились жителям России. Главная борьба велась за сохранение этих привилегий. А после уравнивания казачьей верхушки в 1785 г. в правах с дворянством Российской империи, фактически ее легитимизации, вопрос о борьбе за независимость отпал сам собой.

Пассионарные представители украинских земель получили неограниченные возможности реализовать себя в масштабах Российской империи, чем и воспользовались с огромным энтузиазмом. Не удивительно, что ХVIII век прошел под знаменем Украинства: Кочубеи, Разумовские, Трощинские, Безбородько и многие-многие другие стали влиятельнейшими и наи более уважаемыми людьми в Российской империи, которую они почитали за свою. Этот процесс продолжался вплоть до наших дней, достаточно вспомнить происхождение Хрущева и Брежнева.

ПРАВА БЕЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Воспетое поэтами стремление к независимости — это «Fata morgana», потому что никто серьезно, целенаправленно и прагматично не занимался в Украине разработкой основ строительства независимого государства. Стремление к независимости было чудесным поэтическим образом. В действительности было стремление к автономии — чтобы ответственность была «там», а права «здесь», потому что мы такие хорошие, маменькины дети.

Украинская Центральная Рада в I, II и III Универсале подчеркивала, что Украина не отделяется от Российской республики, и выступала только за автономию с расширенными правами. В IV Универсале Центральная Рада провозглашает независимость УНР. Что же случилось? — Большевисткий переворот в Петрограде и угроза захвата власти в Украине большевиками. Полная аналогия с 1991 г. и августовским путчем в Москве. В этом вся суть: это не борьба за независимость, это защита от внешней идеологической угрозы.

В условиях отсутствия опыта государственного строительства и непонимания нужности своего государства вырабатывалась характернейшая черта украинской нации — уникальная приспособляемость к условиям проживания в любых государствах. И именно в этом и заложено основное препятствие для построения государства в Украине — восприятие гражданами Украины своего государства как чужого, а если учесть, сколько за 800-летнюю историю они пережили чужих государств и различных нашествий, то не стоит удивляться такой позиции — оно (государство) исчезнет, а мы останемся, поэтому надо приспосабливаться к тому, что есть, а «не брать дурного в голову» и тратить силы и энергию на какую-то там «розбудову». Может, проще к кому-то «притулитися» — к США, Канаде, России, Польше, ЕС. Мнений много, но суть одна — лишь бы нас взяли на поруки и не лезли во внутренние дела — это наша вотчина. В первую очередь «моя хата», а теперь и «мой бизнес», «моя партия», а остальных надо «топить», а не думать, что полезно с точки зрения государства, а что нет. И не важно, что «моя партия» куцая, а «моя хата», даже чудесная «хатинка», явно уступает среднему уровню жизни на Западе в силу отсутствия соответствующей инфраструктуры и общей разрухи. И это общее стремление забиться по своим хатам, по своим норам, психология «местечковости» — не высовывайся — главное препятствие для построения государства. А ведь для создания государства в первую очередь надо вернуть проекции и найти свой стержень.

СТАДИЯ ЗЕРКАЛА

В психологии существует такое понятие, как стадия зеркала. Смысл ее в том, что ребенок, взрослея, начинает понимать, что видит в зеркале себя. Он тянется к себе — тому, кто в зеркале — ручонками, изучает себя, запоминает свой облик и идет с ним по жизни, подспудно желая найти себя — второе я, того, кто в зеркале — во внешнем мире, том, что лежит за зеркалом. Большинство людей ищут себя там, за зеркалом, во внешнем мире, и лишь немногие понимают, что тот, кто в зеркале — это не ты, а всего лишь зеркальное отражение, и себя надо искать внутри себя.

Но здесь есть еще один очень важный нюанс! Ведь зеркальное отражение — это отражение перевернутое! Левый пробор мы видим с правой стороны, ассиметрия лица искажается, и поэтому человек, впервые увидевший себя по телевизору, испытывает ощущение чего-то чуждого — вроде бы и он, но что-то не то.

Поэтому, искать себя в зеркале — это лучший путь себя потерять.

А если нация начнет выстраивать систему зеркал, что предлагают сделать некоторые представителя украинской элиты — и не просто систему, а такую, чтобы она выглядела привлекательно, то она никогда не увидит свои (а не чужие!) недостатки и никогда не сможет от них избавиться или, по крайней мере, критически к ним относиться. И будет проецировать их на других — на «жидів, ляхів і москалів», как писал Шевченко, обвиняя их во всех грехах и сопровождая обвинения непрерывными жалoбами на «таку долю», «яка десь блукає за морем».

Поэзия Шевченко — это квинтэссенция ментальности нации, которая не может создать государство. И в этом его пророчество.

«Тяжко мені сиротою на сім світі жити».

Это не просто сиротство. Это ощущение «заброшенности» (по Сартру). Это отсутствие ощущения себя в мире, отсутствие стержня, а в нашем случае — отсутствие своего государства. Поэтому: «ніхто її [Україну] не рятує», «не вернеться воля». Ну, а кто же ее должен спасать? Только сама нация и может себя спасти. А что же она? «Гірше ляха свої діти її розпинають…»

Поэзия Шевченко «відзеркалює» суть нации, в ней нет жизнеутверждающего начала, того франковского «духа, що тіло рве до бою». Может быть, поэтому у нас недолюбливают И. Франко? А есть лишь тоска на сердце и несбывшиеся мечты: «Чому я не сокіл, чому не літаю». Нет в поэзии того русского, идущего от Руси — взметнуться, расправить крылья, нет аналогов соколам Суворова, птенцам гнезда Петрова, буревестнику Горького. Нация потеряла эту «русскость» — этот стержень, который берет начало от слова Русь, потеряла свое мужское начало.

Потеряла тот былинный эпос, воспевающий подвиги киевских витязей Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича, забыла о столь великой в психологическом плане победе Добрыни Никитича над змеем, забыла и о сыне Ильи Муромца — Сокольнике.

А ведь это символы — победи своего дракона, воспари как Сокол. В этом причина заземленности, хтоничности украинской культуры.

А что же Россия? В ней как раз и сохранилась эта русскость, эти традиции русских богатырей, эта обреченность на победу, «обреченность на величие».

А те редкие поражения, к примеру, Крымская война — только встряхивали ее.

А чего же не хватает России? Как раз украинской гибкости и приспособляемости, другими словами — женского начала.

Из-за панической боязни потерять государство Россия возвела его в культ: «Государство — это все, человек, — ничто». У нас же укоренилось: «Государство — это ничто, я и моя семья — это все».

Это создало свой, неповторимый стиль жизни в Украине, независимо от этнической принадлежности. —«Моя хата скраю, і тільки її я захищаю». Это и зависть к ближнему, лишь бы сосед не заработал больше: «Хай у сусіда корова здохне…» и знаменитое «маємо те, що маємо», которое безволие и некомпетентность оправдывает, фактически, «такой долей», и т.д., это и злорадство по поводу чужих неудач.

И в этом как раз и проявляется комплекс «меншовартості», это злоба от собственного бессилия. Состоявшиеся нации — французы, англичане, немцы, американцы и т.д. не жаловались на других, а формировали себя сами. Они не злобствовали, а отстаивали свои интересы. Те же нации, кто растрачивал себя на злопыхательство — исчезли или ассимилировались.

Великой нация может стать, только познав себя и искупив свои ошибки через познание и признание их.

Ведь признание своих недостатков — это путь болезненный, но это путь к выздоровлению. У французов была Варфоломеевская ночь, у немцев — концлагеря, у американцев — гражданская война и проблема афро-американцев, которую они искупают до сих пор и не стыдяться этого. У англичан — Кромвель, потеря колоний, ирландская проблема. Они признали свои проблемы и решают каждую по-своему. Мы — нет, мы избегаем признания своих проблем, проецируя их на других. В этом надо искать причины своих поражений.

И в этом надо искать ауру нации. Ведь, исходя из эзотерических учений, аура есть всегда. Только она отличается цветом и формой. А цвет может быть и темным, форма может быть устремлена к небу, а может «стелитися до долу», к ногам доброго покровителя.

Выдающиеся личности, символы нации, тоже формируют ее ауру, осветляя ее, но основа ауры — ее народ, его устремления и желания. В России, при всем ее трагическом прошлом, стала символом и украсила ее целая плеяда знаменитых людей. Но обратите внимание — все ли они были русскими? «Арап» Пушкин, помор Ломоносов, итальянец Растрелли, украинец Гоголь, немец Витте.

Невозможно представить, чтобы в Украине символом нации стал итальянец.

И в этом тоже проявление ауры. Эль Греко — грек по национальности (Теотокопули), нами признается как испанский художник, поскольку определенное время творил в Испании, а почему мы не признаем Врубеля своим художником, ведь именно в Киеве он стал Мастером, и во многом благодаря жене — украинке Забеле- Врубель он реализовался как гений. То же мы можем сказать и о Куприне, о Шолом-Алейхеме, Короленко, и многих других.

А что требуется «національно свідомій частині населення України»? Исключительно генетическая чистота и «рідна мова». А зачем это им надо? Да чтобы оградить себя от этнических представителей других наций, которые могут поднять планку требований на такую высоту, что сразу все узреют то болото и тот хутор, который защищает «свідома частина», где они чувствуют себя в своей среде — «пихато» и «шановно». Где можно давать друг другу награды и премии за «видатні заслуги», становиться академиками дважды, трижды и более, придумывать звучные звания. Мы обганяем по числу докторов экономических и юридических наук развитые страны, и не обращаем внимание на остальной мир, который прогрессирует, развивается и все больше и больше теряет интерес к «местечковым» проблемам страны в центре Европы. Западные страны, «притулитися» к которым нас так тянет, находятся в недоумении — чего это они все скулят и жалуются, когда у них все есть, природа дала им даже намного больше, чем нам. И невдомек им, что страна ищет свой стержень. Но почему-то ищет его там, за морями, во всех концах света, забывая о том, что «Назарет» находится внутри страны. И в этом тоже аура нации.

Поэтому надо нации открыть третий глаз, чтобы она увидела свою ауру, а не выстраивать зеркала.

Чтобы найти алхимическое золото — золото духа, золото не для черни, прежде всего надо выполнить первую операцию — nigredo (чернота) — т.е. окунуться в свою черноту, свою тень, в «багнюку». И лишь потом наступает вторая стадия — albedo (осветление) — процесс отбеливания, т.е. очищения. И все эти очень болезненные операции нужны ради достижения финального этапа — rubedo (краснота) — символа рождения и процесса постижения сути вещей, а завершение Великого Делания символизируется cauda pavonis — хвостом павлина. Т.е. обретается многокрасочный мир, мир, где аура сияет всеми красками радуги.

У нас хорошо известен один из самых почитаемых святых Западной Европы — Франциск Ассизский. Он в молодости олицетворял собой воплощение греха и трудно было найти светлое пятно в его биографии, но Франциска посетило прозрение, он нашел в себе силы очиститься и вся его последующая жизнь стала символом святости и чистоты. Таким Франциска Ассизского и запомнили люди. В его судьбе по сути отразилась вся история Западной Европы.

Путь героя — это не путь гения. Герой проходил через муки ада, достигал небесных высот после многих побед и возвращался на землю, чтобы учить на своем примере людей.

Таков был путь Геракла, путь Ильи Муромца. Тех же, кто даже в лучах славы проявил слабость, как Орфей, потерявший свою Эвридику, настигало возмездие.

Но мещанам и конформистам и этот путь был закрыт, их удел — блюзнірство, заздрість и злопихательство.

Я И МОЕ ГОСУДАРСТВО

Уже много лет идет позиционная война между государством и населением. Роются окопы и траншеи, расширятся область теневой экономики и теневой политики. Все сильнее укореняется принцип — «не высовывайся». Эта позиционная война более разрушительна, чем война с явным противником, поскольку это война каждого против всех. Результаты этой войны сказываются на экономике и поражают мир. Но наша экономика — отражение нашего менталитета. Прежде всего надо менять менталитет: конформизм на гибкость, а мещанскую позицию — на гражданскую. Кто же должен первый выйти из окопов? Наверное, первые лица государства, объявив открытую политику для народа. И от убедительности этих первых шагов от их личного примера зависит, появится ли доверие, откроются ли хаты и получит ли развитие нереализованное желание нации обрести свое государство.

Нужно укоренять новую целеустановку: «Я и мое Государство — это все, друг без друга мы ничто».

Чтобы обрести понимание необходимости своего государства, государства для себя, надо пройти стадию nigredo и albedo, надо поступиться, нет не принципами, а своей позицией «моя хата», надо открыть двери и выйти из нее, начиная от простых граждан и заканчивая высокими представителями власти, и посмотреть и на свою хату и на мир со стороны.

Может тогда страна увидит, что мир многоцветен и свою хату и свою власть надо открывать этому общему для всех миру.

Украина сейчас, в преддверии 10 годовщины независимости, стоит на раздорожье. Какой путь она выберет. Где обретет свою «свідомість» — решать только ей, и в этом ей не помогут ни Вашингтон «з новим і праведним законом», ни Совет Европы, ни различные альянсы.

Только обретя свой стержень она может состояться как государство, в противном случае она обречена «притулитися» к кому-нибудь, что многого не стоит, а удел таких наций — фольклорные мотивы и «думи мої думи».

Газета «День», №2, 4 января 2001

 

Упоминается статья в:

Газета «День» №17, 27 января 2001

Газета «День» №11, 19 января 2001

Газета «День» №70, 18 апреля 2001

 

Комментарии

Добавить комментарий

CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
CAPTCHA на основе изображений
Введите символы, которые показаны на картинке.